II. Дева Обида
* * *
...Вот говорят: «Теперь — свобода!»
Так почему, как в тот застой,
Консервативная природа
Цветет весной, а не зимой?
Как воплощённая угроза
Реформе, что старьё смела,
Реакционная берёза
Бела осталась, как была.
Не торопясь перемениться
И тормозя прогресса ход,
Тоталитарная пшеница
Всё кверху колосом растёт!
И, верные порочным нравам
Партмафиозной старины,
Сердца, с упорством крайне правым,
Всё с левой бьются стороны...
* * *
Вот в чем беда — мы не умеем жить.
Хотя умеем мы довольно много:
Рождаться, ждать, хотеть и голодать,
Существовать, хватать и насыщаться...
А жить — ну не выходит, хоть убей:
По-птичьи, по-древесному — забыли,
А по-людски — еще не научились.
ОСЕНЬ
Деревья, осень — не игра:
Она измучает дождём,
Обтреплет ветром догола.
Пора лететь. Чего мы ждём?
Деревья, припозднились вы!
Скорее в теплые края!
С густыми перьями листвы —
Чем ваши ветви не крыла?!
И зашумят они в ответ:
«Дружок, мы остаемся здесь
Не потому, что крыльев нет,
А потому, что корни есть».
* * *
Притворяется берёза — деревом,
Волк прикидывается — зверем...
Я насквозь вас вижу, я не верю вам!
Мне в ответ: «И мы тебе не верим...»
В шкуре ли густой, в зелёной кроне ли —
Это ж люди замаскировались,
Чтобы наши войны их не тронули,
Ложь и грязь людская не касались.
Шепчут: «Мы молчим — и ты не выдай нас,
Ты, сбежавший в человечью видимость,
Дождь,
что прежде тыщей ног немытых
Очередь топтала или митинг...»
БОЛЬ
«Скажите, что такое боль?..»
Глупей не выдумать вопроса.
Но вдруг он по свету пронёсся,
В пространство бросился, как в бой.
Он рыскал, он ответ искал.
И эхо шло от скал ответом:
«Боль — то, чего на свете нету,
Поскольку нет её у скал».
И отвечали дерева —
Корой, корнями, веткой каждой:
«Боль — это высказаться жажда,
Коль не даны тебе слова».
А в стороне от злых детей
Собака с перебитой лапой,
Наверно, дать ответ могла бы,
Но слишком больно было ей.
И громким шёпотом сказал
Один шутник иль сумасшедший:
«Боль — это значит, человече,
Быть тем, кто в мире всё познал».
Как перепутанный пароль,
Над миром гнева и неволи
Вопрос метался, полный боли:
«Скажите, что такое боль?..»
* * *
...А снегопаду всё равно,
В котором времени кружить,
Кому сугробом под окно
Седую тучу положить.
Так медленен его полёт
На землю сирую с небес,
Как будто город весь плывёт
Сквозь неподвижный белый лес.
А снегопаду всё равно —
Кто вор, кто нищий, кто поэт,
Что можно, что запрещено,
Чей он засыплет свежий след.
Кладет ладони тишины
На плач, любовь и торжество.
И стали мы как чьи-то сны
В объятьи бережном его.
А снегопаду всё равно,
Кому шептать и ворожить.
И смотрят белое кино
Деревья, души, этажи.
От чистоты в глазах темно,
Как год назад и век назад...
И снегопаду все равно,
И жаль, что я не снегопад.
ХРИПЛАЯ МЕЛОДИЯ
Старый мальчик, Бог с тобой —
Не по силам ноша!..
По весне уйдешь в запой,
Осенью — очнёшься.
Из норы на белый свет
Выползешь, дурея, —
С мордой жуткой, как портрет
Дориана Грея.
И внезапно грудь пронзит
То, что с криком длинным
Журавлиный клин сквозит
Над озимым клином.
ПЛАТА
Был счастлив ты? Пришла пора — плати!
Вот кредиторы — прокуроров круче.
И женщина сегодня память мучит
За то, что знал её ты во плоти.
Жил без друзей бы — не имел сейчас
Врагов, которым нет нужды в разведке...
Уже вот-вот подымут Вию веки,
И ты своих не сможешь спрятать глаз.
Счастливым быть — идти по острию,
А слева, справа — яма долговая...
И сын отвергнет путь твой, подрастая, —
За то, что он продолжил кровь твою.
Пусть мог ценить ты радость, лишь скорбя,
И самый счастья миг был с болью смешан,
Но не тверди, что задолжал ты меньше,
Чем кредиторы требуют с тебя:
Их это право — требовать с лихвой,
Хоть ты о том и знать не знал когда-то...
О Родина! Какую взыщешь плату
За твой язык, за небо над тобой?..
СИРЕНЬ
Расцветает сирень —
как играет оркестр духовой:
Так же густо, и слитно,
и бархатно, как пред войной.
В этом вальсовом ретро сиреневом
кружимся мы —
Так же слепо и медленно,
как накануне войны.
Ах, сирень! Словно сумерки,
застит глаза нам она,
Словно тем, кто не ведает,
что через месяц — война.
Цвет сирени — кого
ещё раз позовёт, позовёт?
Кто погибнет, погибнет, погибнет,
а кто доживёт?
ДОЖДЬ
Что-то лето дождливо чрезмерно —
Дни и ночи без роздыху, сплошь...
А пророки из Гидрометцентра
Все твердят: «Кратковременный дождь...»
Уважаемый метеоролог,
Ты меня за ехидство прости:
Дождь, быть может, и вправду недолог,
Если с вечностью соотнести.
Но пожалуй нам солнце — хотя бы
На полчасика, на полглотка...
Вечность — это, конечно, масштабно,
Жаль, что жизнь чересчур коротка.
ВОСПОМИНАНИЕ О ДУЭЛИ
Неба протяжная высь,
Знойные запахи лета.
Мы по краям разошлись
И навели пистолеты.
Взвесила, словно весы,
Лёгкие души опушка.
А вдалеке, как часы,
Не умолкала кукушка.
Где-то в лесу, в глубине
Глупая птица вещала —
То ли ему, то ли мне
Вечную жизнь обещала.
СТЕНА
Надёжнее, чем страж закона,
И глуше, чем Господь к мольбе,
Стена — как будто из бетона,
Меж двух соседей по судьбе.
Ей всё равно — весна ли, осень,
Короткий век иль долгий миг...
И оба стену эту носят,
Куда б ни шли, в себе самих.
И сквозь неё ни смех не брезжит,
Ни крик, ни шёпот не слышны...
А боль и свет — одни и те же
По обе стороны стены.
ВОЗРАСТ РИСКА
Следит охотничьим стволом
за мною смерть азартно,
В цейтноте стала вдруг узка,
как лезвие, стезя:
Мне ничего уже нельзя
откладывать на завтра,
Но наспех, начерно, кой-как —
тем более нельзя.
* * *
Я сам себе порою чужд и странен —
Как хрен в халве, как снегопад в Мали.
Мне кажется, я инопланетянин,
Одетый в шкуру жителя Земли.
Наверно, потому так нелегко мне
Жить на Земле со внеземной тоской...
Но, хоть убей, откуда я — не помню,
С какой планеты, от звезды какой?
Лишь по тому, как тяжко душу давит
Повальный торг, нахальный телебред,
Я чую, что на той планете дальней
Есть совесть, а торговли ею — нет.
ОТСТУПНИК
Не продал, нет... А просто — отдал.
Не сподличал. Но не стерпел.
Ему дана была свобода
Терять. Но он не захотел.
Душою слаб, ничем не мог он
Пожертвовать, И оттого
Стояли между ним и Богом
Земные радости его.
Из захолустного стакана
Крепчайшее смиренье пил,
И понимание, как рана,
Затягивалось. Он забыл,
Божественный теряя облик,
О всемогуществе своём —
В любви или в стихах любовных,
Но только в чем-нибудь одном.
* * *
В полночь хором запели часов голоса —
Как черту провели по воде...
Где кончаются «двадцать четыре часа»?
«Ноль часов» начинается где?
Эфемерных границ этих, призрачных меж
Не укажет, наверно, и Бог.
Каждый крохотный миг — он, быть может, рубеж
Двух огромных враждебных эпох.
И смотрю я в глаза тебе, вздох затая,
Не на той ли незримой черте,
Где мутится смятением нежность моя,
Темный грех начинается где?..
ОТКУДА?
Откуда в тебе
столько власти над силой природы?
Ты зонтик раскрыла —
сбежались покорно дожди.
Такая причуда —
над бодрым прогнозом погоды
Смеяться вовсю —
просто так, низачем, для души!..
Откуда в тебе
столько власти над магией слова,
Что гениям даже
дается галерным гребком?..
Порхнет твоя речь —
недодуманна и пустякова,
Но смыслы, как птицы,
за этим летят вожаком.
Откуда в тебе
эта власть над моею судьбою,
Что на перекрёстке
вины и хмельного вина
Я вдруг отвечаю
тяжелой и долгой любовью
На прихоть твою —
полюбить на мгновенье меня?..
ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА
Точно лес на земле полигона
В полосе для учебной стрельбы,
Счастье — это запретная зона
Посредине просторной судьбы.
Хоть пугает, но всё ж привлекает,
И, по правде сказать, неспроста:
Там растёт земляника такая!
Там такие грибные места!
А стрельба же не сутками длится,
Ведь бывают затишья порой...
Есть немногие, кто не боится, —
Те с добычей приходят домой!
Вот и мы, огражденья минуя,
Днём воскресным однажды в тиши
В эту ягодную, и грибную,
И запретную зону вошли.
Как тут мирно и благостно нынче —
Не долбит тишину автомат,
И не пули, а посвисты птичьи
Меж листвою густою сквозят.
Хоть и ходим совсем-то немного,
Но весомы корзины уже!
И почти что забыли, ей-богу,
Мы о том огневом рубеже —
Будто лес этот быстрым металлом
Он не жалил вчера и не сёк,
Будто в дрёме солдатом усталым
Он за тридевять далей прилёг...
И почти не покажется странным,
Если так нам с тобой повезет,
Что не выйдет на стрельбы сверх плана
Образцовый, старательный взвод...
* * *
Страх во мне поселился,
но нет в этом страхе позора.
Он любви безнадежной
и хрупкой надежде сродни:
Я боюсь за тебя,
как боюсь за леса и озера,
Как боюсь за стихи,
что ненужными станут они.
Я боюсь за твои
исчезания и возвращенья —
Вдруг однажды судьба
не сведёт между ними мосты!..
Ты порою прощаешь —
как будто бы просишь прощенья,
И прощения просишь —
как будто прощаешься ты.
Страх во мне поселился —
совсем незнакомый доселе,
От безверья спасая,
а может быть — верой губя...
Я боюсь одного,
одного лишь на самом-то деле:
Вдруг не нужен тебе
станет этот мой страх за тебя.
ВЕДЬМА
«Пусть закружит, пусть завьюжит
Там, где я стою!
Отобью чужого мужа,
Вьюгой опою.
Ох, какую ворожбу я
Злую разведу —
Отпою любовь любую,
Со своей войду,
Как хозяйка, как царица,
В душу муженька...
Пусть кружится черной птицей
Ведьмина вьюга,
Пусть милёночка голубит
Снежный мой пожар...
Кто колдунью не полюбит,
Кто сильнее чар?!
Нет мужчин таких на свете,
Все — в моих силках!..
Отчего ж морозит ветер
Слёзы на щеках,
Отчего ж не дарит счастья
Ведьме колдовство?
Все в моей мужчины власти —
Кроме одного,
Перед кем бы охнуть слабо,
Руки опустить,
Кто в колдунье — просто бабу
Смог бы полюбить...»
ПЕСНЯ О СЛЕПОТЕ
Я не в стае, оскалившей пасти,
Я не в стаде, тупом от пастьбы.
Никогда не считал я за счастье,
Если бьётся синица в горсти.
Зря гадал я, зачем предназначен
Мне мучительный этот удел...
Но однажды я сделался зрячим,
Сам не сразу поняв, что прозрел.
Мне вдруг предстала, будто под рентгеном,
Ветвь ледяная в будущем цвету.
Я разглядел в смятении мгновенном
Под суетной коростой — красоту.
И она подступала все ближе,
Расплавляя постылую мглу...
Я восторженно выдохнул: «Вижу!»,
Ну а вышло, что крикнул: «Люблю!»
Но, законы свои охраняя
И богам своим верность храня,
Оба общества — стадо и стая —
Всполошились, услыша меня.
Кричали мне, рычали мне, мычали
О том, что от любви прозреть нельзя,
Что я ослеп, что зряч я был — вначале,
Пока любовь не застила глаза.
И поверил я им на минуту,
И прозрение проклял своё.
Только миг был тупым я и лютым,
Был таким же, как это зверье.
Но за слабость настала расплата,
Что на свете страшнее всего:
Я виновен, что стая и стадо
Нынче видят во мне своего.
Подите прочь! Я знаю: мне до гроба
Не оправдать и не простить себя
За чёрный час, когда слепая злоба
Мне говорила, что любовь слепа.
ПОБEГИ В НОЧЬ
Побеги в ночь, побеги в ночь —
Неважно с кем, невесть куда.
Из дома прочь, из дома прочь
Зовут свобода и беда.
Зовёт обида — отомстить
За все сполна, за все сполна,
Закрыть глаза, себя забыть,
И пасть на дно, и пить до дна.
А из черных ветвей прорастают печальные лица.
Светофоры и листья размыты осенним дождём.
И увидит во сне этот дождь улетевшая птица...
Ты зачем? Ты за что? Ты откуда?
Ты чья? Ты о чем?
Побеги в ночь, побеги в ночь,
И с полпути не повернуть,
Своей тоски не превозмочь,
Чужой руки не оттолкнуть.
Сегодня злость заменит страсть,
Взорвётся плоть, прервётся нить.
Не в первый раз, не в первый раз —
И не в последний, может быть...
А ненастье ночное беременно утром дождливым,
Где слетает листва на троллейбусные провода.
И деревья тебе улыбаются горько и криво...
Ты зачем? Ты о чем? Ты откуда?
Ты кто? Ты куда?..
АЛИСА
Вся — только тоненький стебель для глаз,
Мир отражающих теплый и талый.
Спросишь её: «Ты откуда взялась?»
Скажет в ответ: «А куда я попала?»
Сосредоточенно, как по складам,
Наши читает обычные лица,
Нашим привычным дивится делам...
«Девочка, кто ты?» Ответит: «Алиса».
И, наблюдая враньё и войну,
С очень серьёзною детской печалью
Тихо промолвит она: «Не пойму.
Странно живете вы здесь, в Зазеркалье.
Лишь на часок я из детства ушла
К вам, в королевство вражды и абсурда.
Но затворились за мной зеркала,
Чтобы не выпустить больше отсюда...»
ВЕРШИНА
Нелегко далась тебе вершина!
Да ведь ты на то и человек,
Чтоб она с тобою согрешила,
Допустив к себе, на вечный снег.
Восхожденье — радостнее взлета!..
Но она по-прежнему горда
И не стала ниже ни на йоту
Оттого, что ты взошел сюда.
* * *
Нас опять предадут,
как уже предавали не раз,
И любимые женщины,
и записные пророки...
Пусть остаться собою
достоинства хватит у нас,
Не лелея обиды
и не обивая пороги.
Дай нам, Боже, не впасть,
начиная с черты нулевой,
В ослепление мстителей
и во всевиденье судей!
Пусть обманут любимые —
с нами пребудет любовь.
Пусть пророк отречется —
пророчество с нами пребудет.
Тем, кто предали нас,
мы не бросим проклятия вслед:
Да хранит их удача,
бредущих по чуждым дорогам
Да поможет в пути
нашей веры покинутой свет
Стать счастливыми женщинам
и не погибнуть — пророкам...
ДЕВА ОБИДА
Не исчерпано, не позабыто
Ничего!..
Бродит по свету Дева Обида —
Крови жаждущее божество.
Бродит бOсая, в белой рубахе,
Чёрный волос течет на плеча.
По колена в распластанном страхе,
А в руке полыхает свеча.
И однажды во тьме нелюдимой
Повстречает тебя, как судьба...
«Ты нашелся, — шепнет, — мой любимый..
И дотронется робко до лба.
ФОРВАРД
Промазал! Такой был момент!
Ворота — пустые...
На миг стадион онемел
И вытянул выи.
На льду растянулся вратарь
Громадным младенцем.
И шайбе уже никуда,
Казалось, не деться...
Промазал! И вырастет свист
Стеклянной стеною.
К табло повернешься, солист,
Сутулой спиною.
Из тысяч поймет, может быть,
Единственный кто-то,
Как было бы пOшло — забить
В пустые ворота...
АКТЁРЫ
Снимаем грим. Пора идти домой.
В театре тишина, как после боя.
И тают в темноте его пустой
Душа злодея и душа героя.
Снимаем грим. Снимаем грех и боль,
Великие надежды и печали —
Все то, чем жили мы, играя роль,
За что мы так красиво умирали.
Снимаем грим, спеша к делам своим,
Врагам недавним улыбаясь криво,
Как будто бы — накладываем грим,
А там, на сцене, были мы без грима.
Снимаем грим. Снимаем лик чужой.
Чужую жизнь снимаем, словно кожу.
И медленно становимся собой.
И в зеркале узнать себя не можем.
СНЕГОВИК
Играя, ребячья орава
Среди городского двора
Слепила его для забавы —
И спать разбрелась до утра.
Из плотного, теплого снега
Возник он, как сон наяву.
Подарена жизнь ради смеха
Чудному сему существу.
Стоит он, свеченья и звуки
Стараясь впитать и понять,
Раскинув неловкие руки,
Всё сразу готовый обнять.
И нашей полуночной встрече
Он, словно бы празднику, рад...
Привет, снеговой человече,
Привет, мой наивный собрат
С восторженной, нежной душою
Подснежника или щенка!..
Кивни мне башкою большою,
Вбери в свои два уголька.
Одной мы, непрочной породы,
А то и судьбою родня:
Не смеха ли ради природа
Явила на свет и меня,
Не так ли мне кануть однажды
В веселье дождя и ручья?..
Но глупо, но радостно жажду
Тепла от чьего-то луча.
ПУСТЬ ПАРУСА ТВОИ…
В столице буйствует листва —
Тепло и звонко...
Да будет жизнь твоя светла,
Сестренка!
Да сохранят тебя всегда
От боли
Друзей надёжные сердца,
Ладони!
В разлуке, горе и в журбе
Осенней
Пусть будет мужество тебе
Спасеньем,
Пусть паруса твои, легки,
Как чайки,
К причалам веры и любви
Причалят!
Да будут вечно за тебя
На свете
И Бог, и люди, и судьба,
И ветер!
* * *
Красавица, скажите мне слова —
Блажные, неожиданные, лживые!
Чтоб жажда жизни золотою жилою
Сверкнула и с ума меня свела.
Пусть молча, но скажите мне слова —
Движеньем глаз, на лоб упавшим локоном,
Чтоб тайная улыбка лодкой легкою
Повоевать с волной меня звала.
Чтоб, с ходу очутившись невзначай
В пространстве, Вами только что оставленном,
Я ощутил, как вешний пар проталины,
Воздушный след бедра, груди, плеча.
Чтоб даже эти хмурые дома,
К фундаментам прикованные намертво,
Вдруг ожили, как будто стадо мамонтов,
И медленно шагнули сквозь туман.
Красавица! От Вашей красоты
Я все возьму, хоть ничего не надо мне:
Мы не заснем под простынями смятыми
И никогда не перейдем на «ты»,
Но властны Вы мне даровать права
Поверить в бред, что создан мир поэтами.
И вот затем, для этого, поэтому —
Красавица, скажите мне слова!
* * *
Все правильно, привычно, все — как надо:
Врет пресса, цены жмут, дитя растет.
И лодка повседневного уклада
По речке, а не по небу плывет.
Но в час ночных мечтаний одичалых
И одиноких, истовых молитв —
Какие радости тебя печалят,
Какая горечь душу веселит?..
БЕРЕГИНЯ
Как пробился он — ведомо Богу —
Сквозь пласты поколений и вех —
Этот, вторгшийся в нашу эпоху,
Древнерусского лада побег!
Через непредставимые сроки,
Через толщи судьбы и земли
И природы, и прошлого соки
До сегодняшней ветки дошли.
Дали темные столькое скрыли!..
Только женщине — все нипочем:
Ей дано и былины, и были
Прозревать не рассудком — чутьем.
Пролететь дальнозоркою птицей
Над границей Руси и Степи,
И в русалку перевоплотиться,
На Купалу — цветком расцвести.
Взгляд России, пронзительно синий,
Ей велел — у забвенной черты,
В смутном времени — быть берегиней
Генной памяти и чистоты.
И горит в ней огонь негасимый,
Той, исконной красы бытиё,
Ибо женская сущность России —
То ли крест, то ли крылья её.
СТЕПНАЯ ФАНТАЗИЯ
...И опять я не знаю покоя:
Наяву, а быть может, во сне,
Как натянутою тетивою,
Это имя звучит — Хасяне.
Будто в древнем полынном пространстве
Табунов, суховеев и вьюг
Тонкой бровью степнячки скуластой
Круто вскинулся выгнутый лук.
Слышу в имени — юность, и ересь,
И весенний гарцующий дождь...
Тетиву отпустила, прицелясь,
Азиатского племени дочь.
Сквозь громоздкость московских кварталов
Острым — наискось — ветром прошла
И в славянское сердце попала
С вороным опереньем стрела.
* * *
Есть в слабости твоей такая сила,
Как в почке — всемогущество весны.
Я знаю: ты меня заговорила
От яда, от хворобы, от войны.
Меж катастроф убийственного века
Твой тайный вздох мне расчищает путь.
Так отклоняет тоненькая ветка
Кусок свинца, летящий прямо в грудь.
Есть в слабости твоей такая сила,
Как в спичке — всемогущество огня.
От бед любых меня ты защитила
И — беззащитным сделала меня
От губ твоих, от слез твоих, от плоти,
От молний счастья медленных во мгле,
От многих встреч в отчаянном полете,
От одного прощанья на земле.
СВИДАНИЕ
Чувствуешь, как долог этот миг
В часе пик московском, будто в чаще?
Мы с тобою — два глухонемых
Среди слышащих и говорящих.
Чувствуешь, как краток этот век?..
Он окрест кружится, словно вьюга,
Ото всех скрывая наш побег
Из неволи будней — друг во друга.
Друг во друга нас тоска ввела,
Будто бы иглою внутривенно...
Чувствуешь, как немы все слова,
Как глаза и руки откровенны,
Как исполнен смысла каждый час
Счастья нашего глухонемого?..
И разгородить не в силах нас
Частокол безлюдия людского.
ПЕРЕЧИТЫВАЯ ЭЛЮАРА
Мы — трудяги любви.
Мы творим ее — время подряд.
Жить не ради любви –
разве жизнь это! Так, баловство...
На земле поцелуи,
как на небе звезды, горят,
И ты знаешь —
еще неизвестно, где больше чего.
Мы с тобою вдвоем —
и высокую чистую ночь
Белым Млечным путем
нагота осветила твоя.
Может, мы рождены-то
затем, чтоб Вселенной помочь,
Может, мы-то
и звезды творим, поцелуи творя...
* * *
Ты ни с чем не сравнима... И все же
В каждом миге любого из дней
Ты на разные вещи похожа,
На растения, птиц и зверей.
Ты похожа на что пожелаешь —
На звезду, и еще на звезду,
На поляну, на лань, и на ландыш,
И на ласточку в чистом пруду,
На знакомый звонок телефонный,
На мое ожиданье звонка...
Ты похожа на летние клены,
Так похожие на облака!
Ты похожа на ливни густые,
Что грибы засевают в июнь,
На росу, на рассвет, на Россию,
Каждый клеточкой певчей — мою,
На биение крови под кожей,
На летучую строчку письма...
Ты на все, что прекрасно, похожа
Потому что прекрасна сама.
* * *
Слово, не имеющее веса,
Суетное, лживое — презрев,
Я вхожу в библиотеку леса,
Как меж книг, бреду среди дерев.
Мудрости утерянной взыскую
В тыщелистьях прозы и стихов,
Писанных природой напрямую,
Без посредства человечьих слов.
Погружаюсь я, хмелён без хмеля
И без пошлой трезвости тверёз,
В летопись дубов, былины елей,
В искреннюю лирику берёз,
В клёна вопль, звездой горящий немо,
Будто прапрапушкинский «Пророк»...
А меж крон просвечивает небо,
Как несказанное между строк.
Этот лес — хотя б росток единый,
Хоть бы высвист птичий из листвы,
Невозможно — и необходимо –
На язык людей перевести.
ЗИМНЯЯ ЗВЕЗДА
Звезда над верхушкой заснеженной ели,
И многие звёзды над этой звездой.
Как будто все разом они зазвенели
Просторной морозностью и чистотой.
Восторг и свобода — как в детстве бывало.
Взлёт взгляда —
с бездонной Вселенной на «ты»...
И, кажется, вновь тебе всё-таки мало
Земного призванья без зимней звезды.
Замри средь снегов, как прозревший впервые,
Смотри в бесконечность светло, без тоски...
Трескучие стужи целебны в России,
Друзья бескорыстны и звезды близки.
* * *
Одно лишь есть на свете средство,
Чтоб жить без страха и стыда:
Не занимай чужое место —
Ничьё, нигде и никогда.
Коль сила есть — ума не надо...
Но не карабкайся, кряхтя,
На пост властителя Пилата,
На крест Спасителя Христа.
И если даже неизвестно,
Кому судьбой оно дано,
Не занимай чужое место,
Пусть нет хозяина давно.
Ни прилежанием, ни силой,
Ни комбинируя хитро,
Ни возле женщины красивой,
Ни на базаре, ни в бюро!
Пусть это выгодно и лестно,
Пусть это плата за труды —
Не занимай чужое место,
А занял сдуру — так уйди!
Оно тебя покуда носит,
Как конь в узде и под седлом,
Но все равно однажды сбросит —
И поделом, и поделом!
Когда корабль поглотит бездна
И плот застонет под людьми, —
Пускай твое захватят место,
Но ты чужого — не займи!
Среди фиглярства или зверства,
Злой немоты, свободной лжи —
Не занимай чужое место,
Чтоб сам себе не стал чужим!
* * *
Мне суждено остаться здесь —
Во времени, где жизнь случилась,
Где свет берёз, как Божья милость,
Пока ещё не вышел весь.
Мне суждено остаться здесь —
На захолустнейшей планете,
Куда доходит за столетья
С соседних звезд скупая весть.
Здесь суждено мне дни мои
Прожить — не святым, не великим —
Средь красных капель земляники,
Разбрызганной, где шли бои...
* * *
Высока ты, твердь небесная,
Высока.
И бредут гурьбою тесною
Облака.
А по полю травы плещутся,
Как волна.
И под травами мерещится
Глубина.
Под некошеными волнами
Чует взгляд
С куполами колокольными
Китеж-град.
Все звонит глубокий колокол,
Все гудёт...
Этот звон тревожным облаком
Вдаль плывет.
Как покоен, и тревожен как,
Густ простор,
Где стоишь ты одинешенек —
Перст перстом ...
Смятена и неотмолена,
Сплошь грешна,
Очищения, как молнии,
Ждет душа.
Ей меж бездною и бездною
Жить как нить.
Твердь земную и небесную
Съединить...
* * *
Может быть, я сужу однобоко,
Но скажу — ни гордясь, ни скорбя:
Мне по жизни не выпало Бога —
И пришлось уповать на себя.
Не надеясь на горнюю милость
И не веря в проклятья печать,
Бунтовать и терпеть доводилось,
И прощенья просить, и прощать.
И года, как суда свои, строя,
Как сады, их растя до плода,
От любви, от работы, от боя
Не увиливал я никогда.
На главную